ПОД ЗНАКОМ РАКА
По данным Минздрава РФ, в стране примерно 4 млн человек болеют онкологическими заболеваниями и каждый год диагностируется около 625 тысяч новых случаев.
На бытовом уровне это значит, что почти у каждого из нас есть родственники, друзья, знакомые или коллеги, которые вылечились, лечатся или умерли от рака. Фактически, рак – новая норма современной жизни. Ранняя диагностика, улучшение медицинских технологий и увеличение возраста жизни, когда люди, как говорится, «доживают до своего рака» делают статистику по онкологии мрачной и угрожающей.
Конечно, я не думала об этом, когда услышала свой диагноз. Я думала о том, что зря потратила совсем недавно такие безумные деньги на стоматологов. Эту сумму можно было пустить на путешествия, которых было так мало в моей жизни.
В дневнике, вести который мне настойчиво советовал психотерапевт, запись от 17 августа 2023 года состоит всего из двух слов: «Это рак». В целом, это как нельзя лучше характеризует мое отношение к болезни – сдержанное и малоэмоциональное. Я не плакала, не паниковала, не горевала, не боялась смерти (спасибо, Санта, за антидепрессанты). Я испытывала раздражение от того, что впереди у меня глубокое погружение в мир отечественной бесплатной медицины и сильные сомнения в том, правильно ли я жила (и живу) свою жизнь.
Встал вопрос о том, как оповестить друзей, родственников и коллег о сложившейся ситуации, чтобы не сильно их травмировать. Скрывать информацию я не видела смысла, хотя теперь из общения с другими онкобольными, знаю, что это весьма распространенная тактика. Без звонков и разговоров не обошлось, но в основном хватило рассылки в мессенджере. Я постаралась предвидеть все неловкие вопросы и заранее дать на них ответы. Уже побывав ранее в стане тех, кто узнал о болезни близкого человека и не знал, как его поддержать, я хотела сделать тему рака не табуированной, а естественной. Раз уж онкологии предстоит стать частью моей повседневной жизни, то пусть это будет максимально комфортно и для меня, и для окружающих.
Как я поняла для себя, главное в лечении онкологии – это попасть в систему. Бывает, что между обнаружением проблемы и началом лечения проходят месяцы, кварталы и полугодия. Как только удалось попасть в систему, становится проще, потому что начинает действовать отлаженный стандартный механизм.
Ранние подъемы, бесконечные очереди, тесные коридоры, анализы, приёмы врачей, направления, бумаги - для человека многие годы избегавшего государственного здравоохранения, это, несомненно, стресс.
В очереди на лечебно-контрольную комиссию пожилой джентльмен в уютном свитере домашней вязки, оглядел толпу и громко заявил: «Вы все тут покойники! Все! Думаете вас вылечат? Как же! Рак – это специально разработанная программа уничтожения человечества. У меня четвертая стадия. Говорили года не проживу, а я уже пять прожил. Выкусите! Я тут всех на чистую воду выведу, вот увидите!»
Госпитализация на первую химиотерапию стала шоком, потому что я не ожидала такого количества людей. Небольшой больничный холл полнился пациентами и сопровождающими, свободные места давно закончились, медсестры не могли протолкнуться с капельницами сквозь толпу, а люди все приходили и приходили. Картина в приемном покое в целом соответствовала официальной статистике, которая свидетельствует о том, что рак, в большей степени заболевание возрастное. Согласно имеющимся данным, на категорию 60+ приходится 72,1 % случаев заболевания у мужчин и 65,8 % у женщин, а максимальный уровень онкологической заболеваемости отмечается в группе 70–74 года. Впрочем, моих сверстниц (от 40 до 45 лет) тоже было немало.
Наверное, химиотерапия – это одна из причин того, что делает рак таким одиозным заболеванием в представлении большинства людей. Сложное лечение с огромным букетом побочных эффектов и нередко тяжелой переносимостью. Средство, которое лечит и калечит одновременно. На следующий день после первой «химии» я поехала в кафе и выпила три коктейля (надеюсь мои врачи этого не прочитают). Но с каждым разом восстановление после курса становилось все труднее. Сейчас, после шестой химиотерапии, я устаю, просто сделав себе чашку чая на кухне. Поход до мусорного контейнера может и не подвиг, но «что-то героическое в этом есть», а главное каждая экспедиция требует потом получасового отдыха, чтобы прийти в себя. Хотя по рассказам других пациентов я знаю, что при всех моих разнообразных «побочках», у меня еще лайтовый вариант. Бывает и хуже.
А знаете, что трудно? Разговоры в палатах. Каждый раз ты слышишь такие драматические истории, что можно писать книги или снимать фильмы. У Маши рак вернулся через год, у Гульнары через пять лет, у Ирины Дмитриевны через восемь. Юля развелась с мужем, который пытается отсудить у нее детей, аргументируя это тем, что женщина с онкологией не может быть хорошей матерью. Настю бросил жених, узнав о диагнозе. Марина недавно похоронила мать, болевшую раком, лечит отца от онкологии на последней стадии и не знает, как сказать дочке, что сама заболела.
Впрочем, рак – это не только про страх, тревогу, тоску. Это еще и про любовь. Вот я, безусловно, счастливый пациент. Я получаю колоссальную поддержку ото всех – эмоциональную, материальную, медицинскую, бытовую. И я учусь принимать помощь во всех ее видах не только потому, что это нужно мне, но и потому, что это нужно помогающим и испытываю острое чувство благодарности ко всем, кто меня поддерживает.
А еще я часто прислушиваюсь к себе в попытках понять разные важные вещи – боюсь ли я ранней смерти, насколько меня тревожат изменения внешности из-за болезни, где найти силы для нового дня. Одна из особенностей такого серьезного заболевания – полная неопределенность будущего, когда горизонт планирования ограничивается ближайшими днями. Теоретически, впереди у меня операция, лучевая и таргетная терапии и, если повезет, длительная ремиссия. Надеюсь повезет.
Говорят, самый бессмысленный вопрос, который задают онкобольные – за что мне это? Для меня он не существенен. Я знаю, что мой рак – не наказание и не испытание. В нем нет сакрального смысла. Это просто мутация клеток, которая может случиться у любого человека. И так уж вышло, что сегодня рак – моя реальность, в которой надо жить. Не выживать, не доживать, а просто жить.
Валентина Богачева
По данным Минздрава РФ, в стране примерно 4 млн человек болеют онкологическими заболеваниями и каждый год диагностируется около 625 тысяч новых случаев.
На бытовом уровне это значит, что почти у каждого из нас есть родственники, друзья, знакомые или коллеги, которые вылечились, лечатся или умерли от рака. Фактически, рак – новая норма современной жизни. Ранняя диагностика, улучшение медицинских технологий и увеличение возраста жизни, когда люди, как говорится, «доживают до своего рака» делают статистику по онкологии мрачной и угрожающей.
Конечно, я не думала об этом, когда услышала свой диагноз. Я думала о том, что зря потратила совсем недавно такие безумные деньги на стоматологов. Эту сумму можно было пустить на путешествия, которых было так мало в моей жизни.
В дневнике, вести который мне настойчиво советовал психотерапевт, запись от 17 августа 2023 года состоит всего из двух слов: «Это рак». В целом, это как нельзя лучше характеризует мое отношение к болезни – сдержанное и малоэмоциональное. Я не плакала, не паниковала, не горевала, не боялась смерти (спасибо, Санта, за антидепрессанты). Я испытывала раздражение от того, что впереди у меня глубокое погружение в мир отечественной бесплатной медицины и сильные сомнения в том, правильно ли я жила (и живу) свою жизнь.
Встал вопрос о том, как оповестить друзей, родственников и коллег о сложившейся ситуации, чтобы не сильно их травмировать. Скрывать информацию я не видела смысла, хотя теперь из общения с другими онкобольными, знаю, что это весьма распространенная тактика. Без звонков и разговоров не обошлось, но в основном хватило рассылки в мессенджере. Я постаралась предвидеть все неловкие вопросы и заранее дать на них ответы. Уже побывав ранее в стане тех, кто узнал о болезни близкого человека и не знал, как его поддержать, я хотела сделать тему рака не табуированной, а естественной. Раз уж онкологии предстоит стать частью моей повседневной жизни, то пусть это будет максимально комфортно и для меня, и для окружающих.
Как я поняла для себя, главное в лечении онкологии – это попасть в систему. Бывает, что между обнаружением проблемы и началом лечения проходят месяцы, кварталы и полугодия. Как только удалось попасть в систему, становится проще, потому что начинает действовать отлаженный стандартный механизм.
Ранние подъемы, бесконечные очереди, тесные коридоры, анализы, приёмы врачей, направления, бумаги - для человека многие годы избегавшего государственного здравоохранения, это, несомненно, стресс.
В очереди на лечебно-контрольную комиссию пожилой джентльмен в уютном свитере домашней вязки, оглядел толпу и громко заявил: «Вы все тут покойники! Все! Думаете вас вылечат? Как же! Рак – это специально разработанная программа уничтожения человечества. У меня четвертая стадия. Говорили года не проживу, а я уже пять прожил. Выкусите! Я тут всех на чистую воду выведу, вот увидите!»
Госпитализация на первую химиотерапию стала шоком, потому что я не ожидала такого количества людей. Небольшой больничный холл полнился пациентами и сопровождающими, свободные места давно закончились, медсестры не могли протолкнуться с капельницами сквозь толпу, а люди все приходили и приходили. Картина в приемном покое в целом соответствовала официальной статистике, которая свидетельствует о том, что рак, в большей степени заболевание возрастное. Согласно имеющимся данным, на категорию 60+ приходится 72,1 % случаев заболевания у мужчин и 65,8 % у женщин, а максимальный уровень онкологической заболеваемости отмечается в группе 70–74 года. Впрочем, моих сверстниц (от 40 до 45 лет) тоже было немало.
Наверное, химиотерапия – это одна из причин того, что делает рак таким одиозным заболеванием в представлении большинства людей. Сложное лечение с огромным букетом побочных эффектов и нередко тяжелой переносимостью. Средство, которое лечит и калечит одновременно. На следующий день после первой «химии» я поехала в кафе и выпила три коктейля (надеюсь мои врачи этого не прочитают). Но с каждым разом восстановление после курса становилось все труднее. Сейчас, после шестой химиотерапии, я устаю, просто сделав себе чашку чая на кухне. Поход до мусорного контейнера может и не подвиг, но «что-то героическое в этом есть», а главное каждая экспедиция требует потом получасового отдыха, чтобы прийти в себя. Хотя по рассказам других пациентов я знаю, что при всех моих разнообразных «побочках», у меня еще лайтовый вариант. Бывает и хуже.
А знаете, что трудно? Разговоры в палатах. Каждый раз ты слышишь такие драматические истории, что можно писать книги или снимать фильмы. У Маши рак вернулся через год, у Гульнары через пять лет, у Ирины Дмитриевны через восемь. Юля развелась с мужем, который пытается отсудить у нее детей, аргументируя это тем, что женщина с онкологией не может быть хорошей матерью. Настю бросил жених, узнав о диагнозе. Марина недавно похоронила мать, болевшую раком, лечит отца от онкологии на последней стадии и не знает, как сказать дочке, что сама заболела.
Впрочем, рак – это не только про страх, тревогу, тоску. Это еще и про любовь. Вот я, безусловно, счастливый пациент. Я получаю колоссальную поддержку ото всех – эмоциональную, материальную, медицинскую, бытовую. И я учусь принимать помощь во всех ее видах не только потому, что это нужно мне, но и потому, что это нужно помогающим и испытываю острое чувство благодарности ко всем, кто меня поддерживает.
А еще я часто прислушиваюсь к себе в попытках понять разные важные вещи – боюсь ли я ранней смерти, насколько меня тревожат изменения внешности из-за болезни, где найти силы для нового дня. Одна из особенностей такого серьезного заболевания – полная неопределенность будущего, когда горизонт планирования ограничивается ближайшими днями. Теоретически, впереди у меня операция, лучевая и таргетная терапии и, если повезет, длительная ремиссия. Надеюсь повезет.
Говорят, самый бессмысленный вопрос, который задают онкобольные – за что мне это? Для меня он не существенен. Я знаю, что мой рак – не наказание и не испытание. В нем нет сакрального смысла. Это просто мутация клеток, которая может случиться у любого человека. И так уж вышло, что сегодня рак – моя реальность, в которой надо жить. Не выживать, не доживать, а просто жить.
Валентина Богачева
